Искусство притворства - Страница 15

Гостиная была произведением искусства, о котором мог мечтать любой коллекционер. Лиззи мгновенно догадалась, какая фирма занималась интерьером этой гостиной, и даже угадала имя дизайнера, который возглавлял команду мастеров.

— Уолт Эйкховен, — не задумываясь, сказала она.

Илиос резко повернулся:

— Ты знаешь его?

— Нет, знаю лишь его стиль, — ответила Лиззи. — Эти диваны и этот камин — его работа. Я слышала, что клиенты записываются к нему в очередь и надо ждать месяцы, а то и годы.

Илиос пожал плечами:

— Можно и без очереди. Я покажу тебе гостевые комнаты, а потом тебе надо поесть. Я закажу что-нибудь из ресторана — ты любишь муссаку? Если любишь, то мы сможем поесть уже через полчаса.

Лиззи кивнула. Она была голодна, к тому же ощущала большую усталость.

— Пойдем! — велел Илиос.

И она снова пошла за ним по коридору из мрамора и стекла, без всяких окон, зато с нишами, в каждой из которых красовалась статуя, искусно подсвеченная.

Гостевые комнаты тоже были произведением искусства. И Лиззи тут же задала себе вопрос: «Как же будут здесь чувствовать себя мальчики, которых собирался «родить» Илиос? Те мальчики, которые будут лишены матери?»

Она сама не хотела бы жить в такой шикарной и стерильной обстановке, хотя, как дизайнер, восхищалась этой отделкой.

Наконец Илиос остановился и указал ей на дверь:

— Полагаю, ты найдешь здесь все, что нужно.

Снова кивнув, Лиззи открыла дверь. Закрыв ее за собой, она уже знала, что Илиос ушел — не потому, что видела, как он уходил, но потому, что почувствовала это. Ее собственное тело подсказало ей, что его здесь больше нет.

Лиззи нахмурилась. То, что Манос был для нее сексуально привлекательным, еще можно было понять, но теперь ей надо было подавить в себе панику, возникавшую при одной лишь мысли о том, что ей придется жить с ним рядом. Очевидно, такой брутальный мужчина действовал подобным образом на всех женщин. Но она была не такая, как все, — она отчаянно боялась своей уязвимости. Илиос оказывал на нее настолько сильное воздействие, что она ощущала его присутствие буквально кожей. И это пугало Лиззи.

Она огляделась. Роскошное, в гостиничном стиле, открытое пространство, со спальной зоной в одном конце, где стояла кровать, и жилой зоной в другом конце, с диванами, столиками и письменным столом.

Здесь тоже была стеклянная стена, от пола до потолка, но она выходила в так называемый внутренний двор — сад, находившийся на крыше здания. Искусно установленные невидимые светильники бросали мягкий свет на развалины небольшого греческого храма в саду, а от него вели ступеньки в плавательный бассейн. На дальнем конце бассейна возвышалась колоннада, увитая виноградом, и в конце ее был расположен грот, построенный в стиле итальянского Ренессанса. Цветники амфитеатром разделяли зону бассейна от пространства, прилегавшего к стеклянной стене, образуя еще одну гостиную зону, очень уютную и уединенную. В нее, судя по всему — из главной гостиной, открывались большие двойные двери.

Лиззи не могла представить себе, сколько миллионов могло быть потрачено на эти апартаменты с садом. Как профессионал она была потрясена. Ей никогда не заказывали такой дизайн, она видела нечто подобное лишь на страницах журналов. Но как женщине ей была неприятна эта холодная обстановка. Лиззи даже показалось, что ее присутствие лишь портит эту совершенную, идеальную красоту.

Илиос сказал, что ждет ее через полчаса. А это означало, что времени у нее почти не было. Лиззи направилась к двойным дверям, мимо огромной низкой кровати с безукоризненно чистым серо-белым покрывалом — в тон серой плитке, покрывавшей пол.

За двойными дверями находилась гардеробная комната — такая просторная, что могла вместить гардероб всей ее семьи, — а за нею находилась ванная комната, с душем и ванной, и отдельный туалет. Одна стена в ванной комнате была сделана из стекла, и сквозь нее — стоя в душе или лежа в огромной ванне — можно было любоваться садом.

С сожалением взглянув на душ, принять который уже не было времени, Лизи умылась, а затем вернулась в спальню. Опустившись на белый диван, она быстро написала письмо своим сестрам, сообщив им хорошую новость о том, что получила новый заказ от владельца «Манос констракшн».

Когда она вернулась в гостиную, Илиос бросил на нее короткий хмурый взгляд. Наверное, он думал, что она переоденется. Несомненно, он привык к тому, что женщины всегда старались поразить его своими нарядами, но даже если бы у нее осталось время на переодевание, ей все равно не во что было переодеться. Разве что в другую блузку, которая вряд ли поразила бы его воображение.

Им привезли ужин — греческую мусаку. Усевшись друг напротив друга за черный полированный стеклянный столик, они принялись за еду, и Лизи обнаружила, что мусака была потрясающе вкусной. Превосходным было и вино, которое налил ей Илиос.

«Лишь крайняя необходимость заставила меня принять решение жениться на ней. Она совсем не в моем вкусе», — напомнил себе Илиос, наблюдая за тем, с каким удовольствием ест Лизи. Она словно и не волнуется по поводу того, что бесформенная одежда скрывает ее фигуру и явно не пробуждает никакого сексуального желания в мужчинах.

Так почему же его задело то, что англичанка нисколько не старается понравиться ему? И при том, что она совершенно не старается его привлечь, почему он слишком остро ощущает ее? Это происходит потому, что у него давно не было женщины. Около года назад Илиосу пришлось расстаться со своей любовницей, которая стала требовать, чтобы он женился на ней.