Искусство притворства - Страница 19


К оглавлению

19

— Это запонки моего отца, — раздался голос Илиоса прямо у нее над головой. — Венецианский дизайн. В нашей семье существовала такая традиция: отец дарил сыну запонки, когда он становился взрослым. Но мой отец не смог подарить мне запонки, поэтому я стал носить его…

Второй раз за полчаса Лиззи сдержала слезы, напомнив себе о том, что глаза у нее накрашены.

Глядя на голову Лиззи, склонившуюся над его запястьем, на ее стройную шею, Илиос едва сдержал желание дотронуться до завитка ее волос, намотать его на палец. Он сам легко мог закрепить запонки — и сделал бы это гораздо быстрее, чем Лиззи, — но решил попросить ее. «Хотел проверить, годится ли она в жены? — с самоиронией подумал он. — Или проверял себя, желая доказать, что не испытываешь к ней никакого влечения?»

Пальцы Лиззи не слушались, дрожали. Она ощущала запах его тела, смешанный с тонким запахом мужского одеколона. И конечно, Лиззи ни за что бы не призналась, что ей хотелось расстегнуть его рубашку и уткнуться лицом ему в грудь…

Лиззи испытала облегчение, выполнив свою задачу. Сделав шаг назад, она вдохнула воздух, в котором больше не чувствовался запах Илиоса. И это вселило в нее надежду.

— Ты еще не надела свои украшения.

— Я… Я подумала, что они будут лишними.

Черная бровь удивленно приподнялась, и Илиос произнес:

— Не согласен. Ты должна их надеть.

«Потому что, если я их не надену, буду выглядеть белой вороной», — поняла Лиззи. Он не сказал этого вслух, но она догадалась. Взяв две другие коробочки, поменьше первой, Лиззи открыла их — и потрясенно заморгала. В одной лежали великолепные бриллиантовые серьги. Каждый бриллиант был по меньшей мере размером в один карат, и такой яркий, что ослеплял.

Лизи быстро вдела серьги в уши. Она понимала, что с такой высокой прической серьги должны прекрасно сочетаться.

— Что-то не так? — требовательно спросил Илиос.

— Я просто подумала, что на деньги, заплаченные за эти серьги, могли бы прокормиться несколько семей. Мне кажется неправильным носить такие дорогие украшения, когда другие люди с трудом зарабатывают себе на жизнь. И я себя от этого очень неловко чувствую.

— Ты предлагаешь их продать и пожертвовать деньги на благотворительность? — усмехнулся Илиос.

— Да, — ответила Лизи, искренне и без всяких колебаний.

— Надевай часы и поедем.

В другой коробочке лежали часы, на вид неброские, но очень дорогие: простой черный кожаный ремешок и золотисто-белый циферблат, усыпанный маленькими бриллиантами.

Илиос уже надел пиджак, поэтому Лизи быстро застегнула ремешок часов и потянулась к своему пальто — одновременно с Илиосом. И руки их соприкоснулись. Пальцы его были сильными и теплыми, и Лизи захотелось, чтобы пальцы их сплелись.

Резко отпрянув назад, она схватила свое пальто и быстро сказала Илиосу:

— Я не буду надевать пальто. Просто понесу его на руке, пока мы не выйдем из машины. — Лизи сейчас не смогла бы вынести еще одного физического прикосновения. Близость этого мужчины она ощущала так остро, что могла почувствовать ее даже на небесах.



Картинная галерея, в которой они оказались, сверкала множеством огней, в которых переливались бриллианты, украшавшие гостей. Такого количества бриллиантов Лиззи никогда не видела. Илиос держал ее за руку, когда вел сквозь толпу папарацци, жаждущих сфотографировать богатых и знаменитых.

— Теперь я понимаю, почему ты так настойчиво хотел сменить мой гардероб. Чтобы соответствовать твоему статусу, я должна выглядеть совсем по-другому, — неохотно признала Лиззи, когда они вошли. Она увидела, что многие женщины были одеты в короткие платья, обнажавшие длинные загорелые ноги, а также невероятно округлые и упругие груди.

Если Илиос считал это нормальной одеждой для женщины, то становилось понятным, почему он осуждал ее гардероб.

— Женщины, на которых ты смотришь — дорогие проститутки. Они охотятся на богатых женихов, — мрачно сказал Илиос Лиззи, — Одежда, которую они носят, свидетельствует об их профессии, а также о желании быть сфотографированными. Если их фото появляется в журнале — это для них хорошая реклама. Пойдем со мной.

Словно по мановению волшебной палочки, масса бронзовых тел расступилась перед ними, пропуская их вперед.

Кроме девушек по вызову и мужчин, крутившихся возле них, в галерее находилось несколько групп людей: мужчины в деловых костюмах и элегантные, уверенные в себе женщины в прекрасных нарядах от известных модных дизайнеров.

Один из мужчин выступил вперед, протянув руку Илиосу:

— Илиос, друг мой! Как я рад тебя видеть!

— Ты говоришь так лишь потому, что хочешь меня уговорить что-нибудь купить, — ответил Илиос, повернувшись к Лизи. — Agapi mou, позволь мне представить тебе Стефано, — произнес он непринужденно. — Предупреждаю тебя, он будет пытаться всунуть нам какую-нибудь картину в качестве свадебного подарка.

«Agapi mou — значит ли это «любовь моя»? Но я, конечно, не его любовь», — напомнила себе Лиззи, восхищаясь тому, как ловко Илиос объявил об их намечавшейся свадьбе.

Мгновенно их окружили какие-то люди, улыбающиеся и что-то говорящие, и Лиззи не надо было изображать из себя стыдливую невесту: она инстинктивно прижалась к Илиосу, и он взял ее под руку.

— Илиос, как это могло случиться? Ты клялся, что никогда не женишься.

Это говорила какая-то женщина, на взгляд — ровесница Илиоса. Она улыбалась, но в голосе ее прозвучала жесткая нотка, и Лиззи подумала, что у этой женщины, наверное, с ним что-то было. Ей явно не понравилось известие о предполагаемой женитьбе Илиоса, хотя на пальце у нее было обручальное кольцо и ее сопровождал солидный, с квадратным лицом мужчина — по всей видимости, ее муж.

19